|
|
А. Андерсен РАССТАВАНЬЕ (Фантастическая
зарисовка) |
Когда вошла Линда, он стоял у стола в своем маленьком
кабинетике и закрывал сумку. Вроде-бы ничего не забыл? Нет. Все с собой.
Погасил цветной экран монитора, и все... Кабинетик этот больше не его. И тут
она постучала в дверь и тут же вошла: «Ларс, можно к тебе?»
«Входи, конечно».... Что еще можно сказать, когда заходит
ОНА? Затянутая в серебристо-голубой комбинезон, маленькая, но сильная фигурка –
словно вылитая из стали. Одна из тех немногих, чьи руки и ноги официально
зарегистрированы как оружие. Длинные волосы – до середины спины, но самое
главное – глаза! Огромные и синие-синие, как озера в краю далеких предков.
-Ну так что решила
комиссия?
-То самое, что и
ожидалось: уволили с лишением лицензии. Пожизненно...
Спасибо еще,что в суд дело не передадут:
недостаточно оснований. Ну это-то и
так ясно было.
* * *
Как же это произошло? Да вот так просто! Система
реактивных тормозов не сработала, и сверхсветовик на полной скорости вмазался в
бетонное поле космодрома, полыхнув самосжимающимся взрывом (плазменная техника
безопасности однако ... ну хоть не пострадали ни люди, ни космодром).
Сорокалетний капитан Ларс Кнудсен чудом успел катапультироваться и остался жив,
чтобы предстать перед экспертной комиссией.
Во главе стола – наглая, надменная рожа коммандора
МакБрайда. Он долго ждал этого момента. Все говорили: «Кнудсен строптив,
обнюхивать штаны начальства не будет, имеет мнение по разным вопросам...
Кто-кто, а МакБрайд такого не терпит». Ларсу было наплевать. Он – отличный
пилот. Такого с руками оторвут. Да и прав у него по закону достаточно. Однако ж
случилось такое, что права не помогут. Почему отказала тормозная система? Таких
случаев на планете было всего три за последние 12 лет. Предыдущие два –
диверсия. А этот? Нет, он – не параноик, но ведь и Романчук – главный инженер –
его тоже не любит. Он конечно же и в комиссии сидел, блестя красноватой,
отъевшейся физиономией,- сама доброта. Прямо отец родной! А свинячие глазки
маленькие и хитрые-прехитрые! И ведь все механики – под ним. Его ребята. По
идее им и отвечать за отказ тормозной системы, но Романчук утверждает, что
корабль был протестирован, и механики никаких поломок не обнаружили. Почему
механики не предстали перед комиссией? Ответа не дало ни начальство, ни Союз
Пилотов 1й Гильдии (блюдолизы – они ведь тоже под МакБрайдом ... Круговая
порука...мать их...)
«Так мы у тебя и спрашиваем,- мягко настаивает Романчук,-
ты ж капитан или нет? Так кому знать, почему отказала система, если она была в
порядке, когда тебе передавали сверхсветовик? Да и отказала-ли?»
Можно было бороться, судиться, качать права, но...
Надоело. Надоело биться головой в стену – тем более, что не в его – Кнудсена –
строптивости реальная причина. Точнее – не только и не столько в ней.
* * *
И вот теперь Линда стоит, тревожно глядя на него своими
озерами глаз и задает глупейший вопрос:
- Так что же ты теперь
думаешь делать?
- Сейчас вот заберу
рассчетные, заеду – сдам жилье, и вперед. Мне-то...
собраться – только
перепоясаться.
- А дальше что?
- А дальше беру рейс на
Аль-Барот. Роберт с Гурамом там работают на основной транспортной фирме. Как
узнали, что со мной стряслось – замолвили слово, дали самую высокую
рекомендацию... Буду летать...Там ведь даже лицензии не требуется.
- Но ведь это Аль-Барот!
-Ну и что? Там тоже люди
живут, работают, летают...
Глаза – озера Линды начали наполняться слезами.
* * *
Она с самого начала ему нравилась. Нет... глупости! Надо
говорить прямо: он с первого взгляда был в нее влюблен. По уши. Конечно –
старое словосочетание, почти умершее, заменимое казалось-бы фразой «он ее
хотел». Но тем не менее... Как иначе назвать состояние, когда ему нравились ее
волосы, ее бело-мраморная, нежная кожа, ему с первого взгляда хотелось утонуть
в этих синих глазах, ему нравились ямочки на слегка костлявых щеках, ему
нравились ее губы и ровные белые зубы. Он любил смотреть на ее рот, когда она
говорила и мечтал поцеловать эти полуоткрытые губы, пить ее дыхание, ощутить
теплое прикосновение зубов... хотелось сжать в объятиях это худенькое, но
крепкое и гибкое тело гимнастки... Ну что еще сказать?
А сказать еще надо и то, что она была давно замужем,
ценила свою семью, в которой помимо мужа еще было трое красивых детей, и... ни
на какое физическое сближение с ним – одиноким волком никогда не пошла-бы. Хотя
с удовольствием летала с ним в паре, болтала о том и о сем в перерыве за
чашечкой кофе или за банкой пива. Иногда дружески хлопала ладонью по колену или
плечу. От этих редких прикосновений по всему его телу перекатывалась горячая
волна, но... У нее – семья и она не собирается ничего добавлять к своим
отношениям с мужем...
Вот такие были отношения. Платонические. Прямо как у
Данте с Беатриче[1].
* * *
- Ты знаешь, Линда, я
очень благодарен тебе за то, что ты зашла проститься.
(В самом деле, некоторые из ребят с которыми работал, зашли
попрощаться, но далеко не все. Многие прятали глаза. Оно и понятно... Компания
контролировала здесь все, и если кто-то попадал в немилость, то можно было
считать, что сильно вляпался. А у многих ребят были семьи, дети...)
- О чем
ты! Ты же знаешь, что я их не боюсь и не завишу от Компании.
(Ларс знал, что Линда принадлежала к одной из богатейших
семей Системы, совершенно не зависела от Компании финансово и везде имела
сильные связи, что впрочем не мешало ей серьезно относиться к делу и быть
достаточно ценным работником и отличным членом команды)
- Знаю,
но все равно спасибо.
- И еще
вот что: МакБрайд – полнейший ублюдок и мразь (Линда жестко
выплюнула эту фразу сквозь
прекрасные зубы). И все здесь знают, что
с тормозами тебя
подставили. Ребята Романчука. И мы даже знаем кто конкретно. И еще – я понимаю,
что тебе противно дальше с ними связываться, но они свое получат! (Последнюю
фразу Линда почти прошипела) А теперь... теперь прощай! Удачи, и... я очень
рада была с тобой работать.
С наполненными влагой глазами она коснулась его руки
длинной ладонью, и тут он не выдержал.
- Постой, Линда... (голос
стал вдруг каким-то прерывистым и хриплым) Я должен сказать напоследок одну
вещь! То есть вообще-то как раз НЕ должен, но теперь скажу. Я... я все это время...практически
с первого дня был... был в тебя полностью влюблен. Вот так... Я все понимаю, у
тебя отличный муж... Ну вот...
Глаза Линды покраснели и по мраморным щекам вдруг
покатились крупные слезы. А Ларс взял рукой ее ладонь и внезапно встав на одно
колено несколько раз поцеловал, ощутив губами тонкие, крепкие фаланги пальцев –
таких нежных сейчас, но в любой момент готовых превратиться в эффективное
оружие. На какую-то минуту ему показалось, что он стал одним из своих далеких
предков, в числе которых были средневековые рыцари – искатели Грааля и
настоящие служители Прeкрасных Дам...
Ну все. Ларс порывисто встал и отпустил ее руку.
- Прощай
Линда, береги себя и не пропадай.
Линда молча махнула рукой и пряча лицо выбежала из
комнаты.
* * *
Остаток дня прошел быстро. Ларс получил последние деньги,
выплаченные подставившей его Компанией, сдал ей же принадлежавшую квартиру,
заехал к доктору, потом - в банк отдать распоряжение по переброске счета в тот
же банк на Аль-Барот, наконец продал свой аэромобильчик на ближайшей станции и
вызвав кибер-такси поспешил в астропорт. До его рейса оставалось не так уж
много времени.
Уже сидя в мягком кресле сверхсветового астробуса он
помял пальцами жучок-компьютер, приколотый на внутреннем кармане куртки и стал слушать
музыку – песню, недавно присланную Гурамом. Песня была не на всеобщем, но язык
ее Ларс тоже более-менее понимал. «Что это за алое зарево на ночном горизонте?
Это горит мой город - пел надтреснутый мужской голос со слегка гортанным
акцентом, - что за кометы впыхивают в черном небе? Это - наши ребята горят в
подбитых капсулах-истребителях, прикрывая эвакуацию наших семей, наших
детей...»
Песня была сложена в память локальной войны десятилетней
давности – короткой, но достаточно жестокой и разрушительной.
К Ларсу та война вроде как отношения не имела, но так
случилось, что он оказался там. Вначале возил гуманитарку одной из сторон –
вполне легально, потом оружие – не совсем легально, а потом всё так обернулось,
что именно ему две недели пришлось покомандовать звеном капсул-истребителей:
одиннадцать ребят, и он – двенадцатый... В живых осталось только четверо, ну и
война эта его... слегка зацепила. Оставила по себе страшный шрам, рассекший
левую половину лица от лба до нижней челюсти. Шрам уже практически исчез.
Био-шов, который поставил лично знаменитый профессор Олль, заменивший заодно и
поврежденный левый глаз, свел шрам на нет, оставив на лице лишь тоненькую,
неразличимую полоску, которая правда не чувствовала боли и изменений
температуры. Но не шрам был основным «подарком» той войны. Основным было то,
что и МакБрайд, и Романчук в то время поддерживали ДРУГУЮ сторону. Не ту, на
которой оказался десять лет назад он – знаменитый капитан Ларс Кнудсен. Они и
рассчитались с «другом врагов». И слава Богу, что хоть катапульту не вывели из
строя.
Нет, Линда определенно права. Они свое найдут. А он не
пропадет. И не из таких ситуаций выпутывался. Но... эх Линда-Линда...
* * *
Блестящий зеленовато-голубой жучок-компьютер пискнул
условным согналом: «К Вам поступила почта». Черт побери! Ну кто там еще? ...
Ларс нехотя подключил жучка к сети через порт в подлокотнике кресла. Тотчас же
перед ним возник цветной экранчик, а на нем.... на нем маленькая, крепкая
фигурка с собранными в пучок на затылке длинными волосами. Линда... она
сообщала следующее:
«Привет, Ларс! После всего, что здесь произошло меня
тошнит от этой компании. Мы с мужем поговорили и решили переехать. Со следующей
недели будем жить в Системе Камелтон в секторе 52-В. Как видишь, это не так уж
далеко от Аль-Барота. Мы хотели-бы чтобы ты знал, что у тебя на Камелтоне есть
друзья. Прошу тебя, приезжай к нам в гости. Всего наилучшего, Линда».
Февраль, 2005
Иллюстрации Николая
Кленина