Катрин Шокальски Доктор (из цикла «Войны мирного времени») Иллюстрация: В.Третчикофф
	Небо – иссине-черное, как вороново крыло забрызгали хрустальные осколки звезд. Чуть в стороне от них повисла надменная и безразличная луна. Перевалило за полночь. Темо стоял у огромного окна лестничного пролета больницы на самом верхнем – восьмом этаже и смотрел на небо. Если бы взглянуть теперь на здание больницы с улицы, с парковки перед ней, то его фигурку – потерянную, робкую и словно скованную бесконечным, томительным ожиданием, можно было бы принять за вырезанный из черного картона силуэт-указатель. Один из тех, который картонными ладонями держит стрелку с направлением движения и указывает посетителям и новичкам куда им следует направить свои стопы. Он перевел глаза на отрезок дороги, ведущей с трассы к больнице. Ярко освещенная фонарями, она была одинока, уныла и пуста. * * * Когда-то давно мать сказала: - Сынок, мне очень жаль расставаться с тобой, Мне больно даже думать о том, что мы можем никогда не увидеться… Ты же знаешь, я уже стара… Но дело не в этом. Речь теперь идет не обо мне. Речь о тебе и твоей семье. Это важнее. Вы – молодые. Вам жить. У вас ребенок. Поэтому о вас речь, а не обо мне. Я только хочу чтобы ты знал, что ты –единственный сын у меня и что я люблю тебя больше всего на свете и никогда бы не подумала даже расстаться с тобой. Я не хочу, чтобы ты думал, что я гоню тебя, потому что это не так. С какой хочешь стороны посмотри теперь на нашу жизнь, и ты поймешь… Гнать можно, когда есть откуда гнать… Дом, например, родное гнездо... а у нас теперь и этого нет. Значит получается, что и захоти я тебя погнать – не смогла бы… Неоткуда… Неоткуда мне, любимый мой, тебя гнать. Мать чуть улыбнулась, вздохнула, сложила на коленях свои костлявые морщинистые руки с длинными и все еще изящными пальцами и отвернулась. Глаза ее увлажнились, и в лунном свете видно было как блестят накатившиеся слезы. Она замолчала и сидела теперь недвижно как статуя. Темо знал, что шевельнись она теперь – уж не удержать поток слез. Так сидели они вдвоем на неудобной деревянной лавке возле низенького, длинного, грязно-белого здания гостинички в два этажа где-то в Белоруссии и молчали, боясь проронить хоть слово и дожидаясь, когда слезы, рыдания не выпущенные наружу, упадут обратно в грудь и заполнят привыкшее сдерживать страдание сердце. Ночь была свежа и холодна. Совсем не похожа на ночи в родных краях. От выдоха в воздухе возле губ появлялось небольшое белое облачко, которое тут же растворялось в темном, зябком воздухе. Давила тишина, и от вида бесконечных полей вокруг гостинички становилось страшно и неуютно. Там, дома теперь было тепло, шептало свои сказки ласковое и нежное ночное море, и волны прибоя поглаживали ночной берег, убаюкивая и утешая его. Еще там были пальмы - высокие и стройные, на сильных шершавых ногах. Там было бархатное небо и медовая луна, светившая когда-то Темо так же ласково, как светила она по крайней мере четырем поколениям его предков. И еще был дом. Огромный каменный дом, построенный лет сто пятьдесят тому назад пра-прадедушкой. Дом стоял на краю обрыва, над самым морем и напоминал крепость воздвигнутую на века. Он и сейчас был там. Темо знал это. Сменились хозяева, а дом стоял. Стоял и не понимал того языка на котором говорили его новые жители, стоял и недоумевал почему покинули его Темо и вся семья. Холодная и одинокая стояла крепость, построенная Василием (так звали прадедушку Темо) для детей, внуков и правнуков, и вглядывалась пустыми глазницами выбитых окон в безбрежное море, сливавшееся там, на горизонте с небом, тоже синим и бездонным. Занимали ее теперь не дети и внуки Васо, а захватчики, убившие их и прогнавшие тех, кто выжил, прочь из родного края... Об этом Темо старался не думать. Слишком больно было оборачиваться на прошлое. В прошлом нет надежды, и Темо смотрел в будущее и старался любоваться вечным и бесконечным: звездами, небом, вселенной - там, за пределами этой странной планеты под названием Земля. Мать снова вздохнула. На этот раз чуть поглубже, почти полной грудью и, убедившись, что слезы отступили, продолжила: - Помнишь, когда они напали, никому в целом мире не было до нас дела… Никто не откликнулся, никто не приказал этим бандитам остановиться, а мы все ждали… Все думали, что хоть кого-то в мире тронут те зверства, которые нам пришлось пережить, и вступятся, и защитят, и не дадут погибнуть... Думали - еще немного, и вернемся. Помнишь, когда дедушку убили... разбили голову об косяк, а я умоляла только пощадить твою дочь… Помнишь? Я писала тебе... Ты был на войне и я нисколько ни осуждаю, что оставил семью и старуху-мать и ушел защищать родину… Кто-то ведь должен… А если не врач, то кто? Ты правильно тогда сделал, но из письма ведь не поймешь, как это все на самом деле…. Она снова замолчала. Губы ее сжались, чтобы не выронить стон, наполнивший грудь а руки сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Снова помолчали. Темо старался не смотреть на мать. Видеть ее страдания было так же больно, как вспоминать дом и родной город... - Нам повезло тогда… - Снова заговорила она совсем тихим, безжизненным, голосом, - слабым и хрупким, как опустевший, покинутый бабочкой, иссохшийся кокон. – Все-таки мы выжили. Помнишь, сколько тогда погибло на переходе через перевал?… А на параходах?… Помнишь, когда русские бомбили эти ржавые, жалкие посудины, набитые беженцами?... У Андро собака утонула тогда… Всё плыла за кораблем... Ей не хватило места. А когда стали бомбить она уже скрылась из вида. Просто перестала грести. Андро сказал - у нее в глазах слезы стояли, перед тем, как она под воду ушла… Даже собака плакала тогда… А нам повезло. И Андро тоже повезло. И еще повезло, что мы с ним нашли друг друга здесь… Все же столько лет соседями были... А ведь знаешь, там - на Западе никому до нас дела-то и не было… Никому!… И не будет никогда. Никому нет дела до чужой беды. Уверяю тебя, мальчик мой, они в тот день, когда мы бежали к перевалу, а в спину нам стреляли русские десантники, - пили свой утренний кофе и даже думать не хотели, что где-то теперь льется невиннная кровь. От этого настроение испортиться может, а зачем им свое настроение портить?... Ну да это тоже, впрочем, неважно... Сам себе не поможешь – никто тебе не поможет… Ты правильно сделал, что на войну тогда пошел… Сколько жизней спас. Сколько матерей теперь вот так, как я, сидят и со своими сыновьями разговаривают, и вспоминают доктора Темо. С благодарностью вспоминают. Ты правильно, хорошо сделал, мальчик мой … Только теперь… Теперь совсем другие времена. У нас нет больше родины и вернемся ли когда в наш дом? Не знаю… Может уж на на моей памяти… Теперь надо о твоей семье подумать. Так чужаками всю жизнь промаяться - не дело. Жить не дадут, а у тебя дочь растет. Андро мне говорил, что в Канаду можно эмигрировать, а там вся страна – эмигранты. Значит там можно новую родину найти. Пусть не тебе, но детям твоим будет родиной. Если все там эмигранты, то в чужаки не запишут и не погонят. Ты врач и хороший врач. Врачи везде и во все времена нужны. Ты не пропадешь. А устроишься если, и если к тому времени я еще жива буду, - меня к себе вызовешь. Хотя обо мне не беспокойся. Я как-нибудь не пропаду. А про Канаду я все уже разузнала. Нужно заявление на эмиграцию подать и еще какие-то деньги показать. Андро - я тебе его телефон дам - все выяснил. Он тебе расскажет, как и что... * * * С тех пор прошло больше года. Врачей в Канаду не принимали, и Темо пришлось оформляться как химику-фармацевту. Благо химию он на медицинском всегда на пятерки сдавал, и если бы действительно пришлось химиком работать, он смог бы переквалифицироваться без труда. Потом пришлось выкручиваться с деньгами. Их у Темо не было совершенно, а Канада требовала показать восемь тысяч долларов. Занял у всех друзей понемногу (так все эмигранты делали), положил на счет в банке, взял справку об их наличии, а после снял и раздал друзьям в тот же день. На билет в один конец хватило, а что дальше… Об этом старались не задумываться. Решили – обживется на месте, устроится, тогда вышлет деньги на билет жене и дочке, а потом вызовет и маму. * * * И было все иначе и совсем не так, как представлял или даже мог бы себе представить Темо. Сначала он обошел все больницы и узнал, что хотя доктора нужны позарез, но никакой медицинский диплом, кроме канадского или американского не признается. Химиком или фармацевтом устроиться на работу было тоже совершенно невозможно, и сколько он не обивал пороги институтов, лабораторий и университетов, - никакого ответа, кроме «мы сохраним в архиве ваше резюме» он не получал. За месяц кончились абсолютно все деньги, и никакой работы кроме работы ночного уборщика в местной больнице, Темо найти не смог. Написать об этом матери не поднималась рука. Она станет корить себя. Жена и дочка… Он очень скучал по ним, но теперь… Все же вдруг случится чудо, и он снова станет оперировать и сможет показать на деле, какой он хороший врач? Вдруг все однажды снова станет на свои места, и снова будет гореть яркая лампа в операционной, и снова наденет он халат и маску, и снова станет решать сложные головоломки и помогать продлевать дни тем, у кого они уже сочтены, и превращать оставленные им дни в годы… Вдруг?… Всякое ведь бывает. В конце концов никто никогда не мог и представить себе, что под Сухуми русские бомбы и снаряды будут в клочья рвать бархатные пляжи, а уцелевшие беженцы будут разжигать костры на горных перевалах, чтобы на замерзнуть до смерти. Никто никогда не мог себе представить такого… Представить не могли, а вот пережить пришлось. А если так, то почему бы не поверить, что бывают и добрые неожиданности и чудеса?… Вдруг бывают? * * * Темо любил этот час. В коридорах было пусто. Полы вымыты, и его формальная работа закончена. Теперь, налюбовавшись на звездное небо и на луну, которая висела здесь не так, как дома, а низко и немного боком, он мог уйти в конец коридора и, достав из ресайклинга профессиональные медицинские журналы, которые сбрасывал туда местный врач, прочитать их и поиграть в доктора. «Вопрос к специалисту. - Прочитал Темо чуть шевеля губами. - При симптомах …. Какой ответ правильный: А, Б или В?» Темо достал из кармана карандаш и не задумываясь обвел «В». Он быстро заполнил кружками всю страницу-загадку этого новенького, никем до него не перелистанного журнала и сличил свои ответы с правильными на последней странице. Все до одного ответы были правильными. Темо улыбнулся. Открыл статью о коронарных заболеваниях и новшествах в операционной технологии и углубился в чтение... 01/2007