ПРОФЕССИЯ ЭМИГРАНТ (2)

30 Июля

Утром – стук в дверь. Артур пошел открывать. Визитером оказался наш сосед-адвокат. Он решил заскочить по дороге на работу и, сам того не зная, занести нам самую нужную сейчас весть о том, что некто, а точнее - один из его собственных клиентов - хотел за что-то заплатить Артуру. Встречу с клиентом назначили на три часа в офисе у Роба, который, к счастью, оказался на расстоянии десяти минут ходьбы от нас.

...............................................

Пять вечера.

Артур только что вернулся. Пришел он не один, а с каким-то огромным толстяком, который громко и деланно хохотал, манерничал, шаркал ножкой и целовал мне руку в качестве приветствия. У него были пшенично-светлые волосы, поросячьи серые глазки, спрятанные где-то в глубинах толстеньких щечек, и поросячий пятачок в качестве носа. Его толстенькие пальцы-сосисочки были унизаны массивными золотыми и серебрянными кольцами с камнями и гравировками, а с шеи на кожаной удавочке свисал малахитовый вечно довольный Будда.

Артур успел мне шепнуть, что не только получил денежки, но уже умудрился превратить чек в наличные и заплатить неврастенику-лэндлорду, и что детали он расскажет потом, когда закончит с клиентом. После этого Артур с поросенком удалились в кабинет (так мы называем единственную комнату в нашей престранной квартире, о которой - в другой раз, с обычной планировкой и закрывающейся дверью), а я сейчас сгораю от любопытства и пытаюсь представить себе, кем могла-бы быть эта вычурная золотая свинка, сидящая сейчас за стеной в двух шагах от меня и давшая нам возможность в очередной раз выкрутиться из финансового кризиса.

.................................................

И вот, оказывается, кто она.

Толстяк был клиентом Роба (нашего соседа) по делу, о котором правило конфиденциальности заставляет молчать и Роба, и самого клиента (то есть толстячка). Представлялся пузан как некий Барон фон Ригель цу Штернштайнхоф и был американцем немецкого происхождения или по крайней мере выдававшим себя за такового. Артур был представлен ему Робом в двух его ипостясях: в качестве специалиста по гербам и геральдике (что было правдой и доказывалось членством Артура в Североамериканской Геральдической Ассоциации) и специалиста по эмиграции в Канаду (что тоже было теперь правдой, так как первые его клиенты уже вот-вот должны были пройти интервью в посольстве и получить вожделенный статус постоянных жителей Канады).

Барон был Американским гражданином, но за каким-то лешим хотел эмигрировать в Канаду. Чудеса, конечно, но у богатых свои причуды... Еще он хотел, чтобы Артур восстановил его семейный герб, который как будто был утерян еще кагда «баронятко» (так его называет теперь Артур – ну просто для краткости) был ребенком. Барон желал поместить герб на въезде в свое новое имение, которое он только что купил в Виктории и вообще возродить дух благородных предков в своей семье. Он заплатил аванс за эмиграцию, сделал платеж за создание герба на компьютере и собирается заплатить за производство флага и всякой дребедени с его гербом сразу после того, как он утвердит Артуров эскиз.

УРА-А-А-А! Хватит и на хлеб с маслом, и еще на жизнь! Наверное теперь дотянем до Артуровой первой зарплаты в качестве преподавателя.

.................................................

16 Августа

С бароняткиным гербом Артуру пришлось порядком поработать. Его абсолютно невыговариваемую ни на каком языке фамилию невозможно было запеленговать ни в каких исторических ссылках. Честно говоря, мы и в Германии ничего подобного и ничего близкого по сложности не слышали, хоть и общались с разными «фонами». То-ли у него действительно какая-то редкая фамилия, то-ли мальшык фантассия проявляль и фамилия услошняль.

Артур попытался раздробить эту фамилию на элементы, чтобы таким образом восстановить древнюю родовую символику, но это тоже не слишком помогло. Короче, на всю работу ушли не часы, как Артур рассчитывал, а дни. К счастью, он такую работу очень любит и рассматривает, как приятное времяпровождение или хобби. Сегодня окончательный вариант (точнее набор вариантов) был готов, подробно растолкован и перекатан на диск.

Артур позвонил Барону и пригласил его на предварительную оценку герба. Мы условились не ломать языков об его имя, а просто называть его Бароном или Бароняткой – в конце концов вряд-ли у нас появится масса знакомых именующих себя Баронами... Фон-Барон, он же Баронятко, судя по всему, был в поросячем восторге (Боже, как ему подходит – это выражение!) от сообщения. Он повизгивал где-то на другом конце провода, громко призывал свою жену, то-ли плакал, то-ли сморкался, восторженно восклицал: «О! Я не могу в это поверить!» и зачем-то ко всем фразам прибавлял преувеличенное немецкое «Ох, яа-яа-а!». Интересно, это все, что Барон знает по-немецки? В конце концов он заявил, что совершенно не может больше терпеть и не выдержит ожидания. Он просил хоть ненадолго, но принять его сейчас же. Артур согласился, и вот мы ждем. Нетерпеливый господин должен с минуты на минуту появиться у нашей дври.

..........................................

Барон только что отчалил.

С того момента, как он возник у нас на пороге, стало очевидно, что сегодня он был в совершенно смятенных чувствах. Похоже его одновременно давило чувство благодарности к гениальному восстановителю семейной реликвии (это к Артуру, значит), душили слезы растроганного сердца, и сжимало волнение перед тем, что ему наконец предстояло увидеть: герб его гордых предков. Одет он был по-праздничному. На нем была белая, уже успевшая пропотеть подмышками костюмная рубашка, серые в полоску брюки, подпоясанные желтым кожанным ремнем и красно-бардовый, чуть тесный в плечах пиджак. С его шеи, кроме галстука, свешивались, как и в прошлый раз, каскады безделушек во главе с неизменным малахитовым Буддой. Он опять странно и неуклюже извивался всем своим толстеньким тельцем, опять шаркал ногой и целовал мне руку и, наконец, увидев герб, расплакался как ребенок. Откуда-то из внутреннего кармана пиджака он достал мушуар (короче – носовой платок, но ему больше подходит французское «мушуар») и стал вытирать им набежавшие слезы и сморкаться.

- Сколько лет! – Голосил он. – Сколько столетий я ждал!

Услышав это, я уже было решила, что он и вправду чокнутый, но Баронятко, к счастью, тут же поправился:

- Я имею в виду, они - мои предки - ждали столетия! А я ждал годы!

Слезы на мгновение перестали бежать из его глаз, как будто дав ему возможность объяснится, но лишь с этим было закончено, как поток слез возобновился, и он снова заголосил:

- Как были-бы горды мною мои предки! Мои великие предки! Кровь их течет в моих жилах... А ведь они были на короткой ноге со многими королями! И вот теперь я.... Мы.... Я здесь, и дети мои... И мы.....Мы можем снова с гордостью поднять наш семейный герб над моим имением в Северной Америке!

Пока он причитал, у меня было время рассмотреть оратора повнимательнее, и я с ужасом заметила, что на ногах у великого отпрыска фон Таких-то под костюмными брюками были надеты... кроссовки. «Бедолага, - подумала я – наверно Фон-Бароны воспитываются в среде, где нет кроссовок, и вот его так и не научили, что кроссовки к костюмным брюкам не надевают.

НАЗАД