Катрин Шокальски Козленочек в хорошие руки
	Наконец-то легонько звякнула за дверью цепочка, в замочной скважине повернулись ключи, скрипнуло в коридоре, и вместе с холодным воздухом в квартиру вошел Володя. Муж, отец семейства, бывший инжeнер, а теперь - попросту эмигрантское отродье. Уже с полгода он пытался найти хоть какую-нибудь работу в Канаде, куда приехал, окрыленный розовыми мечтами и уверенный в том, что с его силой характера и образованием он нигде не пропадет. Теперь, шесть месяцев спустя, ему казалось, что он постарел на годы, розовые мечты отступили перед серой реальностью, и безнадежность, и беспомощность стали его ежедневными и верными спутниками. Деньги, которые он привез с собой, кончились уже давно, и о том чтобы возвратится в Питер не могло быть и речи. К тому же и возвращатся было некуда. Чтобы набрать довольно денег на оформление эмиграции, квартиру давно уже пришлось продать. Оставалось только каждый день биться и надеяться на чудо. Он снял куртку, бросил ее комком в угол. Туда же полетели стянутые кое-как желтые, разношенные, высокие ботинки из толстой кожи. Володя рухнул в промятое, потертое кресло с дырами в оранжево-коричневой обивке, через которые наружу выглядывали куски желтого пoрoлона, и стал молча скручивать тоненькую табачную самокрутку. - Ну что?! Заплатил он тебе наконец? – Раздалось из кухни. Леночка, Володина жена, услышала наконец шум в коридоре, и вышла к нему навстречу. Володя молчал. Самокрутка была закончена. Он лизнул край тонкой папиросной бумаги, бережно и неторопливо пригладил его и, облокотившись своими длинными руками о торчaщие в стороны колени, затянулся. - Володь, я понимаю – ты устал, но все же на эти деньги мы рассчитывали... Сам же знаешь, какая у нас в последний месяц вышла математика. Ну что ты молчишь? Математика и в самом деле была неутешительная. Деньги, ввезенные в Канаду и зарегестрированные при въезде, были потрачены полностью на еду и крышу и на последнюю проплату эмиграционному консультанту. Не оставалось ничего. Подавать заявление на социальную помощь... Не решались. В конторе по социалке им популярно объяснили, что раз деньги в таком-то количестве были ввезены в страну такого-то числа, от них что-то должно было остатся, и прежде, чем выписывать социальный чек, должно было провести расследование о том, куда эти деньги девались. Само слово «расследование» звучало гадко и оскорбительно для Володи, и он попросту хлопнул дверью в конторе, так и не оставив заявления на пособие. «Гордый. Я понимаю. Сама милостыню никогда не просила, - говорила тогда Лена, - но посуди сам... Что теперь делать? Даже попросту на еду, даже самую дешевую, где-то наскрести нужно... Я все понимаю, но выживать как-то надо... Понимаешь ты это? Гордый человек?» Может она и была права, но Володя никак не мог наступить на себя и изменить свой упрямый, несгибаемый характер. Он всегда решал для себя, что было справедливо, а что – нет, и не мог заставить себя идти против своих принципов. Для него это было равносильно самоубийству. Или хуже – пожизненной ссылке. Где он просыпался-бы каждое утро и понимал-бы, что продал свои моральные установки за кусок хлеба и после этого не был уже самим собой. Что в теле, если продана душа и мораль? Лена стояла и ждала, что тишина иссякнет, и Володя хоть что-нибудь скажет ей. Он затянулся еще раз и, не поднимая глаз, спросил: - Мишка в школе еще? - Да. - Когда придет, накормить есть чем? - Картошка вчерашняя осталась и кусок ветчины замороженной с прошлой недели. И еще этот, как его... Нил приходил. Сказал, что за отопление больше платить не будет. Что если нам холодно, мы можем купить у него батарею... Нил - хозяин дома, в подвале которого Володина семья снимала квартирку, был пьяницей и профессиональным бездельником. Дом достался ему в наследство от мамаши, и Нил умело пользовался им, выжимая из строения больше, чем мечтал-бы обычный биснесмен и владелец недвижимости. Нил никогда не работал, жил на пособие и тайком сдавал полуподвальный гараж, переделанный в квартирку, отчаявшимся бедолагам – таким, как Володя, которых не пустили-бы обычные менеджеры приличных или хотя-бы полуприличных квартирных домов. Подвальное помещение, называемое Нилом «квартирой», ни по каким стандартам квартирой назвать было нельзя. По низкому потолку как артерии бежали местами проржавевшие трубы серебристого металла. В некоторых местах поддерживающие их скобы совершенно отвалились, и трубы были подвязаны к сочленениям обычной веревкой. Из стен, обшитых фанерой, тут и там кусками торчала розовая стекловата. Окна, вырезнные под потолком, узкие и длинные, похожие на щели, не открывались, и единственным способом впустить в жилище свежий воздух было настежь открыть входную дверь, неаккуратно прорезанную в плотно замурованных воротах гаража, переделанного Нилом в «квартиру». Вся эта гараж-квартира напоминала более всего обувную коробку гигантских размеров. Одну из тех которой могли бы играть дети гигганта из путешествий Гулливера. Та стена, что справа от входа, была разделена на две части. Ровно посередине к ней был приделан лист фанеры, игравший роль перегородки и деливший коробку на секции. Эта фанерная «стена» на две трети не доходила до стены противоположной и таким образом образовывала две незакрывающиеся «комнаты» и коридор - от двери – до противоположной стены, вдоль «комнат». Секции этой странной полуподвальной коробки, называемые Нилом «комнатами», не имели дверей, но зато в каждой из них было брошено по матрасу. Это давало Нилу возможность назвать их «мебелированными комнатами». В коридоре к стене была прислонена старая газовая плита на трех ногах. Четвертая, видимо давно обломанная, была заменена стопкой серых кирпичей и теперь, пусть импровизированная, но она была сильнейшей опорой этого заскорузлого музейного экспоната, напоминающего о быте обитателей Канады начала шестидесятых. В душе Нил был истиным бизнесменом самой высокой уличной пробы. Он всегда умудрялся подыскать клиентов, которые ни при каких обстоятельствах не стали-бы роптать. Одни были не в ладах с законом, и им выгоды никакой не было высовываться и жалобами привлекать к себе внимание. Другие – обычные молодые торчки, прячущиеся от своих родителей и не давшие-бы и цента за комфорт и удобство. Таким лишь-бы было, где кинуть кости и совершить наркотический полет. Но самыми лучшими были вот такие, как Володя. Эмигранты... Ни прав своих не знают, ни правил, да и в бюрократической системе толком не разбираются. Друзей местных, которые просветили бы, у них тоже нет и быть не может. Но во-вемя не заплатить за квартиру такие как раз-то и посовестятся. Золотые клиенты!... Отказа в них не было. Любой обычный лэндлорд обычного здания никогда не пустит к себе клиентов, не отвечающих формальным требованиям. Нужны рекомендации от прежнего лэндлорда и справка с работы. Где взять такие документы обычному честному эмигранту? Абсолютно негде! И чем честнее эмигрант, тем меньше шансов, что он сможет смухлевать и достать как-нибудь липовые бумажки. Такой клиент быстро отчается и пойдет Нилу в ножки кланяться. Тут бери его теплыми руками – ну в самом деле, не на улице же ему спать – и выжимай до последнего писка. Как настоящий, трезво мыслящий бизнесмен, Нил знал, что вечно их доить не удастся, и рано или поздно они сориентируются, обживутся и съедут из его хором, поэтому старался выдаивать их по максимуму. Кроме платы за «мебелированную квартиру» он отдельно сдирал плату за воду холодную, за горячую, за свет, за газ, а теперь додумался добавить плату еще и за отопление, причем за батарею, дающую тепло, – отдельную цену. «Ловко придумано! - Радовался Нил. - Зимой без отопления – околеют, а я им – батарейку... Мол, пожалуйста! Топите, люди добрые! У них денег нету за батарею заплатить, а я им – в рассрочку. Как в банке или как за новую машину! Ловко!» Он был прав. Без отопления в подвале протянуть канадскую зиму было-бы непросто, и его рассчет был, как всегда, безукоризненным. Для Володи эта новая плата обозначала, что пояс придется затянуть еще туже. Лена - когда-то художник-иллюстратор - нашла себе работу продавщицы в сувенирном магазине при здании аэропорта. Платили ей около шести долларов в час, и заработанных ею денег едва хватало чтобы оплатить бензин (без машины добраться до аэропорта было бы невозможно) и половину платы за «квартиру» у Нила. Теперь, когда с таким трудом наскребли на оплату еще одного месяца в этих хоромах, денег не осталось совсем, и Володя рассчитывал на доход от случайного заказа, который он получил на прошлой неделе. Некто клюнул на объявление, расклеенное им на всех столбах и предлагающее «качественные ремонтные услуги». Клиенту нужно было поставить забор. Расплатиться он обещал по окончани работы – то есть сегодня, но когда Володя пришел за чеком, заказчик попросту сказал, что денег у него теперь нет и ждать их неоткуда. В качестве зарплаты он предложил подарить старую морозилку. Володя наверное и теперь хлопнул-бы дверью, но нужда и голод достаточно отрезвили его. Кроме самого Володи и Лены, которую он втянул в эту дурацкую эмиграцию, у них был восмилетний сын. Видеть мальчишку ободраным и голодным было выше Володиных сил. Он смолчал. Вдвоем с заказчиком дотащил тяжелющую, местами проржавевшую морозилку до своего трака, погрузил в кузов и отправился домой. Что он мог теперь сказать Лене? Что денег не было? Ни на еду, ни на питье, ни теперь, даже на отопление?... - Газета была сегодня? Эта, как ее... Ну бесплатная, с объявлениями? – Спросил он, не поднимая глаз. - Вон валяется. Только зачем она тебе? Лена почувствовала, что новости были неутешительные и решила не давить вопросами и без того пасмурного добытчика. Володя поднялся, пошуровал в углу около плиты и вытащил из-за кирпичной ноги плиты холодную и плотную трубочку еженедельной бесплатной городской газеты. У него не было пока никакого плана о том, как добыть хоть какие-нибудь средства, и он грустно уставился в полосу с объявлениями. «Садовая мебель. Недорого...» «Набор для игры в гольф. Включает кожанный мешок для транспортировки... Почти новый. ...долларов.» «Обиваю мягкую мебель. Бесплатная оценка у вас на дому» Одно объявление привлекло его внимание. «Молодой козленочек ищет хорошую семью, которая усыновила-бы его...» Володя пречитал еще раз. Нет, ему не показалось. Ниже был приписан телефон и женское имя для контакта. Володя отложил газету, наскоро обулся и молча вышел на улицу. Там он не без труда стащил морозилку и волоком дотянул ее до самого входа в свой подвальчик. Едва отдышавшись, он размотал длинный черный провод, прилепленный изолентой к крышке своего сегодняшнего заработка, и воткнул штеккер в розетку с наружной стороны гаража. Морозилка работала. Володя отключил ее и вернулся в свое кресло. Газета лежала все там же, и объявление смотрело на него со страниц... Володя быстро набрал номер. - Алло.. Алло... Я могу говорить с ... с Мэри-Анн? А, это вы? Я нашел Ваше объявление... О козленочке... Да, мы могли бы усыновить его. Какого он размера? А-а-а-а! Понятно... Нет, не беспокойтесь... Доставить его я сам могу. Что? Прямо сегодня и заберу, если Вы не возражаете... Акцент? Мы из России. Записываю адрес. Через минуту Володя уже мчал в своем стареньком траке, а еще через двадцать подъезжал к фермерскому домику, чистенькому и аккуратненькому, как на картинке. По обеим сторонам дома - словно густой, ворсистый ковер из сочной травы. «Климат здесь, черт побери, и правда райский! – Подумал Володя. – Зима, а на дворе - плюс два, и все зелено... Им-бы наши минус тридцать и снежную равнину... Да, климат-то райский, а люди ....» Володя вспомнил про Нила и качнул головой. Справа, за низкой загородкой из неотесанных бревен паслись две изящные и ухоженные лошадки. Левое поле пустовало. Володя подъехал ко входу. По обе стороны двери из тяжелого темного дерева стояли в кадках колючие и довольно высокие пальмы. Володя вздохнул и, поколебавшись с минуту, нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине дома послышались легкие торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась моложаво выглядящая женщина лет пятидесяти в розовом брючном костюме. - А, Вы, наверное,- за козленочком? - Да. - Пойдемте... Пойдемте, я вам его покажу! Он такой хорошенький! Я действительно считаю, что он умнее любой собаки. Настоящий друг! Правда! Он все понимает и никогда не критикует... Так что даже, пожалуй, лучше иного друга... Володя шел за дамой по дорожке из серого камня, ведущей от дома в хлев. Собственно и хлевом-то это назвать было трудно. Это был просто маленький, совсем гномичий домик с крошечными стилизованными окошечками в стиле сказочных домиков братьев Гримм и высокои черепичной крышей... Пахло сеном... Дама говорила без умолку: - Его зовут Билли. Хорошее имя, правда? Он такой хорошенький! Вот увидите... Я бы ни за что с ним не рассталась, но мы решили уехать пожить во Франции на полгода, а найти кого-нибудь, кто-бы ухаживал за ним, теперь очень трудно... А вы недавно в Канаду приехали? - Угу. - А мы, ха-ха, тоже эмигранты. Это - великолепная страна! Очень правильно сделали, что приехали. И люди здесь замечательные, правда? Мой муж решил переехать сюда из Англии тридцать лет тому назад... Ни образования.. Ничего... Вот так! Взял и рискнул! Мы тогда были только помолвлены. А здесь сразу работу получил, потом заочно выучился и стал большим человеком в министерстве. Такую карьеру сделал! Канада для эмигрантов – райское место! Нигде так легко не даются деньги, как в Канаде. А этот дом... Мы его за копейки купили, когда муж уже в министрестве работал. Это - наш третий. Два других мы сдаем. Они - в городе, а я люблю деревню. Такая, знаете-ли, идилия. Вот он, мой сладкий! Вот он, мой хороший! - Дама услышала легкое блеянье из домика-хлева. – Да, мой милый! Да, мой хороший! А я - за тобой! Мы - за тобой... Вот господин... Как вас зовут? - Володя. - Господин Володя будет теперь твоим папой. Да... А мама уезжает во Францию. Отдохнуть. Мама очень устала. Она уже отворила дверь козлиного домика и, присев на корточки, целовала мекающего козленеочка в мордочку и лоб между пробивающимися рожками. - Вот, мой хороший! Вот, мой любимый! Пойдем! Пойдем! Пойдем со мной... Она отвязала козленочка, и тот засеменил по дорожке вслед за дамой и Володей. Обошли дом, и дама подвела своего питомца к Володиному траку. - Кстати, а где он у вас будет жить? Он привык к теплому, хорошо проветриваемому помещению. Я даже иногда приносила ему музыку послушать. Мне кажется, ему это очень нравилось. Так где вы его собираетесь поселить? - В гараже. Прямо рядом с нами. У нас - просторный гараж. - В гараже? Хорошо, хорошо... А как Вы его повезете? Надеюсь, в кабине? - В кабине у меня все занято. Там - инструменты... - Как же... Прямо в кузове? Маленького Билли!... Она на секунду задумалась, и лицо ее из приторно-сладкого стало холодным и рассчетливым. - Ну что-же... Делать ничего не остается... Пожалуй, и в кузове сойдет... Я только соломки ему принесу, чтобы мягче было моему мальчику. Хозяйка фермы-игрушки побежала в дом, кокетливо кутаясь в белую, с серебряным отливом курточку, которую она набросила перед тем как знакомить козленка Билли с его новым «папой». Володя остался ждать. Скоро розовая дама вновь появилась на дорожке. В руках у нее болтался перевязанный веревочками квадрат соломы. - Вот. На первое время хватит, а там... Там вы уж сами что-нибудь придумаете. Козленочек-то вам бесплатно достался. Ух, везунчик такой! С этими словами она похлопала Володю по плечу, и улыбнулась той скоро появляющейся и мгновенно исчезающей улыбкой, которая обозначала, что аудиенция закончена, и наступило время попрощатся. Володя пробыл довольно в этой стране и хорошо знал значение этой улыбки. - Спасибо. – Сказал он протягивая ей руку для прощанья, но тут какая-то новая мысль озарила его. Володя улыбнулся и, не глядя даме в глаза, чтобы не выдать своего стеснения, спросил: - Я вообще-то по образованию инженер и мог бы делать разные работы по дому. Если вам нужно что-нибудь починить, например... Лицо дамы стало холодным, как океан зимой. - У меня нет никакой надобности в рабочих теперь. К тому же, когда такая надобность появляется, я звоню на фирму с хорошей репутацией и дающей гарантию своей работы. Спасибо, что откликнулись на мое объявление. До свидания. Володя уехал. Вопрос с едой был теперь решен на некоторое врямя. По крайней мере - с мясом. Осталось только подумать о том, как и где достать денег чтобы купить у Нила батарею и протянуть еще месяц. А там... Там может чудо какое случится... Виктория Декабрь 2006