|
|
|
НАУЧНАЯ
БАТАЛИЯ |
|
|
|
|
|
|
|
|
Дверь,
ведущая в
секретариат,
а оттуда - непосредственно
в кабинет
заведующего
кафедрой
была
приоткрыта.
Было видно,
как секретарша
перекадывала
какие-то
кипы бумаг,
подкалывала
формы и
сбивала в
стопочки
многочисленные
бумажки на
столе.
Наконец, она
поднялась и,
сделав
несколько
круговых
движений
головой
вправо и
влево, -
видимо,
чтобы
расслабить
затекшие от
работы с
бумагами
мышцы шеи,- выступила
из-за стола и
подошла к
двери. Еще через
минуту она
процокала
прямо по
коридору и
скрылась за
углом. Путь
был
свободен, и энергичный
господин (на
вид ему было
не больше
тридцати
пяти)
бесшумным
змеем
скользнул в
секретариат
и в один
прыжок
оказался
возле двери
к
заведующему
кафедрой.
Приоткрытая
дверь
распахнулась
чуть пошире,
скрипнула, и
молодой
человек
вступил на
полшага в
кабинет. -
Разрешите? –
Спросил он
хозяина
кабинета, выцветшего
господина
лет
шестидесяти,
начисто
лишенного
какой-либо
окраски и
напоминавшего
больше
всего
замотанного
опарыша. Хозяин
кабинета
поднял
бледное,
глуповатое
лицо, всегда
выражающее
какую-то
странную,
плаксивую,
обиженную
угодливость,
и неприятно
поморщился,
отчего стал
еще больше похож
на
юродивого,
молящего о
копеечке на
паперти. -
Что вам
угодно? –
Ответил он, и
любой был бы
теперь
потрясен
насколько
его тонкий,
ломкий
голос
соответствовал
его
внешности...
Редкая
гармония! - Я
совсем
ненадолго,
если
позволите. Молодой
человек
явно не
собирался
ждать, когда
его
пригласят в
кабинет и
позволят
войти. В любой
момент
могла
появиться
секретарша
и осложнить
это в
сущности
пустяковное
дело с его
неоговоренным
визитом. Он
уверенно вошел
в кабинет и
прикрыл за
собой дверь. - Я
пришел...
Позволил
себе, так
сказать, Вас побеспокоить
только
потому, что я
подал уже
четыре
завления на
вакансии,
объявленные
вашим
отделением,
и ни разу не
получил ответа.
Я просто
хотел бы
узнать в чем
дело. Ведь
если судить
по тому, что
требуется
от кандидата,
то Ваш
покорный
слуга
обладает всеми
требуемыми
качествами
и
квалификациями.
Я посмотрел
на сайте
отделения,
кто был
нанят на
последние
две ставки, и
с немалым удивлением
заметил, что
у нанятых
вами нет даже
защищенных
диссертаций
и ученых степеней,
которые
требуются в
описании
подходящих
кандидатов!...
Я просто
подумал, что
было бы здорово
вот так
лично
поговорить
с Вами и узнать,
чего
нехватает в
моих
заявлениях
на работу
или что вас
не
устраивает
в моем образовании?
В чем
собственно
дело?... А то я
так всю
жизнь
подавать
буду, да так и не
узнаю в чем
проблема... - А
почему вы,
собственно
говоря,
явились без
назначения
встречи? Я не
понимаю! Что,
нельзя было
через
секретаршу,
как
положено, договориться?...
– Отозвался
из кресла
бледный хозяин
кабинета
слабым,
брезгливым
старушечьим
голосом и
неприятно
поморщился. - Я
пробовал. И
не раз...
Однако
Ваша секретарша,
когда
узнает, что
это я,
говорит, что
Вас нету и
что она
передаст
Вам о моем
звонке.
Обещает, что
вы
перезвоните,
но вот уже почти
полгода я
жду звонка и
пытаюсь
выудить Вас
по телефону –
и все
безуспешно! -
Ну ладно... Что
Вы там
хотели
узнать?
Только быстро!
У меня нет
времени... Я
очень занят. С
этими
словами
бледный
прикрыл
стопочкой
бумаг
туристический
журнал,
раскрытый на
яркой
странице,
рекламирующей
отдых в Таиланде,
и
прячущийся
под ним
знаменитый
«Плейбой». Теперь
его стол
приобрел
чисто
академический
облик.
Непрошенный
посетитель
тем временем
не стал
терять
времени и,
быстрым
движением
подтянув к
себе стул,
сел прямо
напротив
заведующего
кафедрой. -
Вот,
например, последняя
вакансия,
открывавшаяся
на Вашей
кафедре.
Очевидно,
что
три-четыре
новых ставки
в год – это
невероятная
редкость!... Но,
случается...
Так вот,
последняя...
Все
требуемое
вами, ну то
есть не
лично Вами, а
просто требуемое
для того,
чтобы
быть успешным
претендентом,-
все это у
меня есть, а между
тем уже в
который раз
я даже не был
отобран для
интервью. Уж
пожалуйста
объясните
Вы мне, что со
мной
неладно? Что
за проказа такая
на мне, что
мне даже
отвечать
никто не
считает
нужным? Ведь
у меня
больше,
гораздо
лучшие
данные, чем
те, что
требуются
для работы. И
опубликованные
книги, и статьи,
и имя,
наконец... -
Ну при чем
тут
публикации? –
Занервничал
хозяин
кабинета и
тоскливо
поглядел на
уголок
Плейбоя,
погребенного
теперь под
скучными
кафедральными
отчетами. –
При чем тут
публкации?!
Вы внимательно
читали
объявление?
Если бы вы
читали его
внимательно,
то
наверняка
заметили бы приписку
внизу:
«Предпочтение
отдается расовым
меньшинствам...»[1]
и так далее...
Вы что,
представитель
расовых меньшинств? -
Конечно! Я –
самый
настоящий
представитель
меньшинств! Бледный
легонько
дернулся на
стуле от такого
наглого
вранья и, на
всякий
случай еще раз
поглядев на
гостя и
убедившись,
что обладатель
такой
нордической
внешности
пока никак не
может
квалифицироваться,
как расовое
меньшинство,
снова
заговорил: -
Ну какое же
из Вас
расовое
меньшинство?
Ну сами
подумайте!
Посмотрите
на себя в
зеркало и
подумайте! - А
тут и думать
нечего!
Меньшинство!
У меня, может
быть,
бабушка
цыганка
была! А цыгане,
то есть,
простите –
рома и
синдхи[2]
– официально
квалифицируются,
как расовое меньшинство!
Бледный
закатил
свои
белесые,
выцветшие глазки
к потолку и
тяжело
вздохнул. -
Вот когда Вы
сможете
предъявить
мне удостоверение
о том, что Вы
официально
признаны
представителем
расового
меньшинства,
тогда мы с
Вами и
поговорим. -
Нет уж,
давайте
теперь
поговорим!
Кто знает,
когда еще
мне удастся
вот так вас
поймать? -
Не о чем тут
говорить. Вы
не
квалифицируетесь.
Все Ваши
академические
заслуги не
имеют никакого
значения, и
потом... Ваша
диссертация....
Да... В каком
году Вы
защитились? - В
восемьдесят
четвертом. -
Вот-вот! Она
устарела,
Ваша
диссертация...
Да... Она
старая... -
Ну
помилуйте,
голубчик,
какой же тут
может быть
разговор о
возрасте?
Хороший научный
труд - он, как
хорошее
вино,
становится
только
лучше,
ценнее с
годами... Бледный
поморщился. -
Ну хватит об
этом! Тут в
конце
концов не
только это...
То... Да... Вот
еще... У нас
нету
средств чтобы
нанимать
всех, кого ни
попадя... -
Что
говоришь,
начальник? –
Энергичный
господин,
явно
почувствовав,
что
разговор
никогда не
удастся
направить в
конструктивное
русло, пошел
ва-банк и
начал
поясничать. –
Что
говоришь,
начальник?
Говоришь,
денег нема?
Так ты цыг-гана
найми! К
цыгану
деньги
са-ами
липнут! Э-эх-х!!!
Н-не выклюет
сокол
глаз-зоньки
мои фиолет-товы-ы-ы-ы-йе-е!
С этими
словами он
встал и
кругами заходил
по кабинету
похлопывая
себя по голеням.
Бледный
вжался в
кресло и
стал с ужасом
наблюдать
за необычным
представлением. -
Вы... Вы... Вы .. –
Наконец
смог
выговорить
он дрожащим
голосом. – Вы
должны
немедленно
покинуть
кабинет! – И он
снова с
обидой и
досадой поглядел
на
спрятанные
под
бумагами
корешки
журналов. – Вы
должны
покинуть,
потому что вы
не квалифицируетесь...
Никак не
квалифицируетесь! - А
как же
Миссис
Харрисон? Та
самая,
которая получила
последнюю
должность?
Она - не меньшинство!
Она... -
Она - совсем
другое дело!
Она - член
семьи! То есть,
она - новая
подруга
профессора
Боннетта[3].
Члены семьи
тоже
квалифицируются...
Вы – не член семьи
и не расовое
меньшинство.
Вы никак не
можете
стать
постоянным
преподавателем
университета! - А
Мсье Леруа?
Он – не
семейный. Он
одинокий. Он-то
как же? -
Он –
неполноценный[4]...
То есть я
хотел
сказать, что
он - человек с
официальным
диагнозом...
Ну, инвалидность
у него!
Официальная!
Он не слышит,
не может
толком
говорить, и
вообще он -
припадочный.
ОН может
быть
профессором.
Пора бы, Вам,
молодой
человек, уже
ознакомиться
с правилами
приема на
работу в
современные
университеты
развитых
стран, которой
является
Канада – Ваша,
между
прочим, новая
родина!
Предпочтения
отдаются
меньшинствам...
расовым,
лицам с
инвалидностью
и членам
семей.... Да-с!
Членам
семей
профессоров
и
администрации!
Это не так уж
трудно запомнить.
А я
действительно
очень занят!
Вот когда
обзаведетесь
одной из
указанных
добродетелей,
тогда и
придете.
Тогда
поговорим... Бледный
забаранил
пальцами по
столу нервную
дробь и
отвернулся
к стене,
давая понять,
что
разговор
окончен и не
может быть продолжен
ни при каких
обстоятельствах.
Визитер
вздохнул и
молча
направился
к двери. Он
вышел из
кабинета и
двинулся
куда-то по
коридору в
направлении
лекционных
залов. Дверь
в первый по
ходу зал
была
распахнута настежь.
В зале
стояла
тишина.
Студенты были
погружены в
чтение, а на
доске белым
мелом
значилось:
«Стр. 73 - 89» За
профессорским
столо сидела
округлая,
коротенькая
дама и открыв
напомаженный
ротик
листала
журнал «Домашний
Очаг». «Это
- новая
подруга
профессора
Боннетта, – сказал
сам себе
искатель
правды – мне
про нее
рассказывали.
Она, кажется,
закончила
какой-то
колледж по
специальности
«Проблемы
Женского
Движения»...
Черт знает
что!... Что за
специальность
такая? Теперь
читает
молекулярную
биологию...
Господи,
бедные
студенты!...». Он
прошел дальше
по коридору.
В следующем
зале читал лекцию
только что
нанятый
профессор
Леруа. -
А-е? –
Раздалось
из зала. –
Чево-а-е-а-е? Не
слыауа а?!
Ско-уа-а-а... А!
З-з-з-з!
М-м-м-м-м-э-э-н!
У-а-а-а! Путешственник
заглянул в
зал. Справа
от доски
зажегся
большой
экран
видеомонитора
Профессор,
покончив с
последней,
весьма
долгой и
певучей гласной,
утомленно
сел за
преподавательский
стол и
нервно
защелкал
пультом
дистанционного
управления,
включая
учебный
фильм... Воцарилась
тишина,
которую
нарушал
лишь голос с телеэкрана. Энергичный
господин,
совсем
недавно
пытавшийся
штурмом
взять
цитадель
науки, вышел
на улицу.
Пахло
осенью и
умудренной
природой.
Пахло
несбывшимися
надеждами,
сырой промокшей
землей и
влажным
цементом
кубообразных
зданий
университета.
Пора было
спешить.
Бывшего
профессора
молекулярной
биологии из
Московского
Государственного
Университета,
а ныне -
канадца и
эмигранта -
ждала
работа. Пора
было
развозить
пиццу. «Не
дай Бог
этому
завкафедрой
заказать
сегодня
пиццу!» -
Сказал он
сам себе. Я не
выдержу
больше. Я ему
эту пиццу на
голову одену!
По-нашему...
по-меньшински...
Какой
чудовищный...
Какой
преступный
идиотизм!
Куда же я отсюда
поеду, когда
эти уроды
окончательно
доканают и
эту страну?!
Э-эхх!... Он
махнул
рукой и
заспешил по
дороге к
автобусной
остановке. По
данным
Маклинз -
самого
уважаемого
и популярного
канадского
журнала
-университет
города
Виктория
(тот самый
«храм науки»,
который
только что
покинул наш
герой) вышел
на одно из
первых мест
среди всех
высших школ
Канады.
Большинство
студентов
отметили в
опроснике,
что учиться
в нем легко и
приятно, а за
что еще
может цениться
настоящий
университет? Виктория Февраль
2007 |
|
|
