Катрин Шокальски Океанская прогулка (отрывок из рассказа)
	Том шел мимо этих шутов и попрошаек презрительно кривя губы, высокомерно и недоуменно поднимая брови и всем своим видом давая понять, что будь его воля – он ни одного из них на улице не потерпел бы. В этом году этих бездельников развелось заметно больше, чем в прошлом, и господин Блэйд стал уже сожалеть, что не пригласил с собой на прогулку Хелен. Она-бы поняла его чувства как никто другой. К тому же ненавидеть вместе почему-то намного приятнее чем в одиночку. Иногда он думал, что ненависть объединяет и сплачивает людей гораздо больше, чем любовь – эта хитрая выдумка политиков, рассчитанная на то, чтобы держать в повиновении простаков, поверивших в ее существовние. Какой-то молодой гитарист небрежно кинул свой футляр от гитары, так что угол его заходил на пешеходную зону, и Том с удовольствием легонько и как бы невзначай пнул ее своим правым ботинком, продолжив свой путь не оглядываясь на зазвеневшую сразу позади него мелочь. Паб «Ирландская легенда», к сожалению, не работал, а его сосед – всемирно известный «Слон и башня» оказался вообще закрыт на ремонт. «Удивительное дело! Просто не хотят люди работать...» - подумал Том, но тут же решил не огорчатся, а вместо этого пойти в свою гостиницу и узнать у метродотеля нету ли где-нибудь поблизости другого приличного пивного заведения. В конце концов он приехал сюда отдыхать, а значит - удовольствие получать, а не расстраиваться. - Да, сэр. Мне очень жаль, – посочувствовал гостиничный служка, - «Ирландская легенда» здесь действительно самый лучший. Другого такого во всей Виктории не найти! Мне очень жаль, Сэр... - Мне конечно, не скрою, приятно, что вы принимаете во мне такое участие, но я вас все же спросил не о том, жалко-ли вам, что «Легенда» закрыта, а о том, где еще, тут поблизости, можно выпить пива? ХОРОШЕГО пива... - Прошу прощения, Сэр. Я должен был объясниться понятнее. Я уверен, что не только поблизости, но и вообще в городе нет ни равного паба, ни пива, равного тому, что подают в «Легенде». Том с видимым изумлением поднял брови. Он не любил отказов и не принимал их ни от кого, кроме начальства. - Возможно, один... – Поторопился добавить служка, заметив явно выраженное недовольство на лице господина Блэйда. – Один... Тут, совсем недалеко... Пиво там тоже очень хорошее, местного производcтва. Пожалуй, даже не хуже, чем в «Легенде», а может даже и... Но, видите ли... Там обстановка.... Несколько другая... Это такое молодежное место, и там по другому... Ну, в общем, другое... Так сказать, «альтернативное» оформление... - А где это, голубчик? Адрес не могли бы Вы мне дать? - Я не знаю номера, но это – здесь, за углом... на Ройял стрит. Прямо, налево а там - второй подъезд справа. Это место, господин Блэйд, трудно пропустить. Называется оно «Нехороший дядя». Том утвердительно кивнул головой, вышел из гостиницы и пошел на поиски этого странного паба с таким еще более странным названием. Не прошло и двух минут как он очутился у того места, которое действительно было-бы трудно пропустить. За стеклянной дверью, под грубо намалеванной вывеской, гласившей, что это и есть тот самый «Нехороший дядя», красовалась кривая надпись, которой Тому еще не приходилось видеть в своей жизнi, и даже при его великолепном владении английским языком (а надпись, разумеется, была сделана на английском) он настолько не понял смысла написанного, что решил перечитать увиденное еще раз. «Извините, мы открыты» - гласила дурацкая надпись. «Чушь какая-то, - подумал Том, - какая-то нелепица! Должно быть «Извините, мы закрыты» или просто «Открыто»... В самом деле, какая-то чушь!» Но все же, коль скоро он запланировал сейчас выпить пива, это должно было быть непременно исполнено. Том не привык менять свои решения и тем более не привык отступать. Он еще раз с недоумением пожал плечами и, резко дернув за ручку входную дверь, шагнул в темное пространство старинного паба... Все, что он увидел внутри, было каким-то странным, чужим, непонятным, диким, необъяснимым. Тому даже на мгновение показалось, что он видит странный, нездоровый сон. Стены были обиты темным некрашеным и необработанным деревом, окон не было вообще, а сверху, с потолка в качестве декорации свешивались десятки и десятки поношенных лифчиков всех цветов, размеров и форм. Почти все они были покрыты дарственными надписями. Сиденья вокруг крошечных столиков, грубо сколоченных из цельных бревен и напоминавших обычные пни, были сделаны их грубой мешковины. И абсолютно все поверхности - от столов до рогожных скамей, от стен до косяков дверей - были покрыты надписями, оставленными многочисленными посетителями этого странного заведения. Том поколебался еще минуту и подумал о том, чтобы плюнуть на все и просто вернуться домой, в гостиницу, к понимающей его Хелен, но решив, что такой уход будет отступлением, решительно и твердо ступил глубже в это стрaнное пространство. Под ногами громко хрустнули, словно хохотнули рассыпанные повсюду шкурки от арахисовых орешков, а какой-то грязный, сомнительный уже набравшийся тип тяжело поднял голову от своего стакана и с непонятной, слабой и в то же время презрительной усмешкой посмотрел на Тома, подмигнул ему и вяло хихикнув чему-то своему, снова бессильно свесил тяжелую свою голову и уставился в стол перед собой. «Как он смеет подмигивать мне, негодяй!» - Подумал Том, но тут же решил не обращать на это ничтожество внимания. Он не заслуживал этого. Он не был достоин даже взгляда. К счастью, паб оказался почти пустым, и господин Блэйд занял целиком небольшой столик в противоположном углу от типа. Ждать долго не пришлось. Через несколько минут перед Томом вырос официант – высокий, худой молодой человек с лицом, обильно покрытым прыщами. Одет он был в клетчатую рубашку, джинсы с грудкой как у маленького ребенка и высокие, огромного размера черные кожаные ботинки с толстыми, неуклюжими носками. - Что вам принести? «Чудак и дурак, – подумал Том, – не знает даже, как обращаться к клиенту! Должен говорить:«Что я могу для вас сделать?» или «Чем могу служить?». А этот...Ничего на чай не получит!», а вслух сказал: - Меню, пожалуйста. - У нас нет меню. У нас - только пиво. И еще пара коктейлей, которые мы умеем замешивать. - ????? – Том изумленно расширил глаза и в недоумении пожал плечами,. -а какое у вас пиво подается? Какие марки? - Только одна марка наша собственная. То есть, это - наше собственное пиво, Сэр. Мы прямо здесь его варим. Это - очень хорошее пиво, Сэр. Всем нашим гостям очень нравится. - Вашим гостям... – На языке у Тома вертелся оскорбительный и весьма остроумный коментарий насчет «своеобразных гостей» этого места, но он решил сдержаться и просто смерив взглядом официанта, отпустил заказ, – Одну пинту ВАШЕГО, пожалуйста. - Будет сделано, – отрапортовал официант. После этого он взглянул на Тома своими круглыми серыми глазами, почему-то глупо улыбнулся и по-клоунски развернувшись на месте на сто восемьдесят, отправился выполнять заказ. - Постой-ка! – Окрикнул его господин Блэйд. Парень остановился как вкопанный и повернулся на голос. На лице его все еще блуждала та странная глуповатая улыбка, с которой он отошел от Томова стола. - Постой! Ты не мог бы вычистить пепельницу? С этими словами Том указал на глиняную миску, доверху наполненную очистками от арахиса. - Запросто! Парень в мгновение ока оказался перед столиком, легко подцепил сосуд с шелухой и просто высыпал его содержимое на пол перед столиком Тома. Господин Блэйд онемел от изумления. Открыв рот и напоминая больше изваяние, чем живого человека, он так и остался сидеть на скамье, глядя вслед удаляющемуся служке. Прошло несколько минут перед тем, как к господину Блэйду вернулось его обычное самообладание, и лицо его стало как обычно невозмутимым. Он откинулся на спинку сидения и решил постараться расслабиться в этом сумасшедшем пабе, в котором - он знал точно – ноги его больше не будет. Глаза его остановились на стене справа от него и совершенно механически стали подбирать надписи на ней: «Здорово! Мое имя – Мудак!» - гласила огдна из них. «Если ты не любишь мои сиськи – ты не любишь меня,» - пищала другая. «Здесь провели самый отпадный вечер в жизни Сузи и Мум,» - вздыхала третья. Надписи раздражали Тома, но почему-то было очень трудно оторвать от них взгляд и глаза его, точно пара предателей, нежелавших считаться с указаниями мозга – их командира, выискивали на стенах все новые и новые нелепости и гадости. «Баскетбол сосет с проглотом», «Ты - козел, а мы – канадцы, Э!», «Охуенный рок играют железные парни» - слетались в бедную голову господина Блэйда нелепости и пошлости, оставленные здесь бесчисленными низкими существами. Он наконец снова овладел собой и с усилием оторвавшись от стен и украшавших их непристойностей, уставился на стойку бара. Еще через несколько минут перед Томом появилась запотевшая кружка хваленого пива и старый, потертый стакан, наполненный орешками арахиса. - Я не заказывал орешков. - Это в дополнение. Они бесплатные. Всем, кто заказывает у нас пиво, пологается порция орешков. Это от нас. Ну... как подарок. Или скорее как «Спасибо» от нашего паба. – Тут же пояснил парень и снова пусто и глупо заулыбался. - Ну если бесплатно, тогда .... Тогда можешь оставить. И мистер Блэйд сухо кивнул головой в знак того, что он отпускал официанта, велел ему уйти. Как ни странно, пиво действительно оказалось неплохим и сделав пару глотков Том уже начал чувствовать себя победителем. Он решил выпить пива и, несмотря на все обстоятельства, мешающие исполнению его плана, он выпил его. «Все-таки настоящий человек – всегда хозяин своего слова и хозяин своего плана,» - подумал Том и, почувствовав себя как раз вот таким настоящим человеком, хозяином своего слова, дела, плана и вообще хозяином судьбы, выянул ноги под маленьким столиком и сделал еще один большой и вознаграждающий глоток этого легкого, освежающего напитка. «Странное все-же место, – думал Том, прикладываясь к стакану и оглядываясь вокруг, - никогда бы не пошел сюда, если бы хоть что-нибудь в округе было открыто. Вообще ни один приличный человек сюда не пошел-бы. Даже непонятно, как у них... На чем бизнес держится...» Он заметил, что к потолку и в двух углах паба были приделаны старые деревянные колеса, с которых тоже почему-то свешивались лифчики. В одном месте, в качестве украшения, что-ли к стене была приколочена старая, погнутая железная миска, на которой тоже было что-то нацарапано... Народу было совсем немного, и это было единственным, что нравилось господину Блэйду. Он не любил людей и не доверял им. Уже была опорожнена добрая половина стакана и уже подумывал господин Блэйд об остатке своего вечера, когда мимо его столика, с трудом пытаясь удержать баланс и заставить ноги догнать явно опережающее их туловище, прошел тот самый типчик, что сидел возле входа, когда Том вошел в паб. Тот самый, который нагло улыбнулся ему. Он как будто нарочно споткнулся о вытянутые ноги господина Блэйда, с трудом удержал равновесие и, чтобы не упасть, рухнул на скамью-бревно рядом с Томом. - А ..... Это ты опять.... – Он смерил взглядом своего соседа по лавке и опустил голову на грудь. Том решил не реагировать на этого ублюдка и притворился, что ничего, решительно ничего необычного не происходило, никто с ним не разговаривал и никого вообще рядом с ним не было. Он просто снова отхлебнул немного пива из своей кружки и уставился на стену прямо перед собой. - А я между прочим, с тобой поговорить хотел. Вот кто ты такой? Подчеркнутая тишина была ему ответом. Том явно не собирался поддерживать беседу. - Нет... Ну вот кто ты вообще такой? – Не унимался пъяница. – Правильно! Не хочешь говорить... Потому что сказать-то тебе нечего. Стыдно тебе сказать кто ты такой! Ты – скупердяй! Это вот сразу видно. Что? Скажешь не так? Не так, скажешь? А я вот тебе говорю, что так. Ты потому и молчишь, что сказать тебе нечего. Потому что я угадал. Вот так... Пъяница замолчал, а Том раздираемый сомнениями о том, уйти-ли ему, бросив вот тут недопитое пиво и враз отделаться от этого незванного проповедника и дурака, или не сдаваться и остаться сидеть, не отрывая взгляда смотрел в темное, деревянное, бревенчатое ничто перед собой. Уходить было бы побегом, капитуляцией перед этим ничтожеством, недочеловеком... К тому же недопитое пиво тогда так и останется стоять на столе, и скорее всего негодяй этим воспользуется и с удовольствием прикончит остатки... «Так вот, голубчик, - сам себе рассудил Том, - вот ты зачем меня отсюда выживаешь! Моего пива захотел! Все вы охочи до бесплатного. Раскусил я тебя, и не видать тебе пива, как своих ушей. Не на такого напал!» - И Том демонстративно взял свой стакан и не торопясь отпил из него хороший глоток. - Вот притворяешся, что меня не слышишь... А зачем? Только врешь самому себе. Последнее дело... Самому себе врать... Пос-лед-не-е! Поверь ты мне! Ты же и жизни толком не знаешь. Не видел ты ее. Пропустил... Дурацкий непрошенный монолог почему-то начал задеветь Тома, и он почувствовал, что больше не может сдерживаться и должен на все это хамство ответить хотябы взглядом. Слов этот недочеловек не заслуживал. И мистер Блэйд медленно повернув голову смерил взглядом оратора. - Вот, например, скажи, – не унимался тот. – Скажи, ты вот милостыню подаешь? Ну хоть кому-нибудь? Ну хоть калеке? Нет! Наверняка нет! Об заклад могу биться, что ни одного цента не упустил из своего кармана... Все твое принадлежит тебе! Правильно? А другие заработать себе должны. Правильно? То, что мерзавец угадывал Томову правду, раздражало и уже не на шутку начинало заводить, и Том не удержался: - Да-с, Должны! Или это я на всех работать должен? - Да не должен ты! Чего разволновался-то? Тебя никто и не попросит на других работать. Я про то говорю, что делиться надо! Но вот беда! Чтоб делиться, сердце иметь нужно, а у тебя похоже, что.... Ну, в общем, сам знаешь... Нету у тебя сердца! Как вы только так живете, не понимаю! Я-бы вот с тобой местами не поменялся. Я бы ни за что не захотел на твоем месте оказаться... - Сэкономь волнение. Тебе никто и не предложит поменяться со мной местами. - Да и предложили бы, я бы отказался! Ты же посмотри на себя. Тебя же от самодовольства всего раздуло. Ты же вокруг себя ничего не видишь! Тебе что лето, что зима. Что холод, что жара. Тебя только твой счет в банке интересует, а любви в твоем сердце и не бывало! - Что ты мелешь? Какой любви?! У тебя любовь... К бутылке! А другой-то и в помине нет. И ни у кого ее нет! И ты об этом знаешь. Ты просто мне завидуешь, что я о своей старости подумал и скопил довольно. Вот и все... - Вот чудак! Кто ж тебе позавидовать-то может? У тебя ж сердце не поет, а значит тебе и самому херово. На ненависти далеко не уедешь. В смысле не взлетишь, что-ли... Не знаю как сказать... Да ты все равно не поймешь. Вот, смотри! У меня пять баксов осталось, и я их сейчас пойду и подарю вот этому молодому парню, который на улице на трубе играет! Откуда-то снаружи действительно раздавались звуки трубы. Наверное какой-то уличный музыкант облюбовал себе для «попрошайничества» угол возле входа в пивную. И Том уже успел подумать о том, что небыло нигде спасу от этих вымогателей. Томов сосед встал со своего места и нетвердым шагом направился к выходу, зажав в кулаке пятидолларовую бумажку. Было видно, как он открыл входную дверь и свесившись из нее верхней частью тела, при этом все еще цепко держась за ручку двери, заговорил о чем-то с трубачом. Музыка прекратилась, и толстое стекло входной двери как зеркало отразило руку пьяницы, отпускающую свою пятидолларовую бумажку в раскрытый, готовый к приему вознаграждения футляр от трубы у ног музыканта и самого трубача, который перееминался с ноги на ногу и что-то говорил своему бенефактору. Дверь снова закрылась, а звуки трубы вновь потекли куда-то в прохладный океанский воздух курортного города, очаровывая прохожих и растапливая их сердца... Нетрезвый незнакомец к большому сожалению господина Блэйда, вернулся на скамью и плюхнулся ровно на то место, с которого он только что встал, чтобы проиллюстрировать свою мысль и попытаться продемонстрировать Тому свое превосходство. - Вот! Видал? А ты... Э- эхх! – И с этими словами пьяница махнул на Тома рукой и замолчал. Так оба они сидели и молчали, связанные только взаимной неприязнью и различиями, которые сложившаяся вокруг них тишина подчеркивала как красный карандаш училки в школьной тетради подчеркивает грубые ошибки ученика. Виктория Май-Июнь 2006 НАЗАДЪ