Катя Шокальская

Сосед

Ах какое счастье иметь свой собственный домик! Свое гнездышко! Как приятно планировать обстановку, подбирать гардины в цвет дивана, высаживать цветы в саду… Прямо дух захватывает! Именно так думала Пати, стоя на улице и любуясь маленьким серо-зеленым домиком, хозяйкой которого она только что стала. Это была маленькая женщина с неловко, под горшок подстриженными волосами, маленьким личиком и небольшимы серыми глазками под круглыми очками. Она была чуть сутула и одета в розовую с рюшечками кофточку и серый, мышиного цвета, брючный костюмчик.

Пати всю жизнь проработала в оранжерее и старалась экономить и копить каждую копеечку, чтобы когда-нибудь наконец-то купить себе свой собственный домик. Она была уже не молода - через год ей должно было исполнится пятьдесят - и совершенно одинока. Как-то так сложилось, что она понимала растения в своей оранжерее гораздо лучше, чем людей и они, ей казалось, отвечали ей тем же: пониманием, уважением и любовью. С ними, с ее маленькими зелеными друзьями, она не стеснялясь, не краснела и рассказывала им свои самые заветные, сокровенные желания. Им можно было доверять, они никому не расскажут и не станут смеяться над ней. Иногда ей казалось, что будь у нее хоть немного больше смелости, уверенности, остроумия – она бы завела себе друзей, стала бы приглашать их к себе на чашечку кофе и на игру в криббидж по субботам... Сердце-то у нее и в самом деле было доброе.

«Вот теперь, - думала Пати, - теперь начнется совсем новая жизнь. Теперь мне хотя бы есть куда пригласить моих будущих друзей. Я обустрою все так уютно и комфортно, что всем будет хорошо у меня. Во-первых – в каждой комнате у меня будут высокие, красивые растения. Может тропические?... Посмотрим там. В саду... Наверное посажу розы. Всех цветов и оттенков... Точно! Розы вместо забора! Это будет просто замечательно! Пусть там американцы строят заборы. У них там считается – хороший сосед строит высокий забор. У нас в Канаде, все-таки совсем другие люди. Добрее, мягче, дружелюбнее... Точно розы вместо забора... Хорошо, что мой участок не огорожен...» Пати чуть склонила голову к левому плечу и, представив себе свой будущий садик, заулыбалась счастливой улыбкой. От этой улыбки на щеках у нее сложились мяленькие ямочки и обнажились два крупных для ее лица передних зуба, сделавших ее похожей на тетю мышку из детской книжки с картинками.

Все казалось ей замечательным, прекрасным, волшебным: и холодный, моросящий, декабрьский дождь, от которого все прячутся по домам и стараются согрется горячим грогом, и деревья застывшие нагишом перед соседними домами. Последние листья были сорваны с них холодным ветром и им предстояло терпеливо ждать весеннего солнца, чтобы снова одется в свои изысканные зеленые наряды. И даже соседи, с любопытством подглядывающие за новым жильцом улицы из своих полисадиков и гостинных казались ей теперь замечательными добрыми, хорошими людьми, ее будущими друзьями.

Она собралась уже было идти домой, как дверь гаража соседнего дома отворилась и из нее вышел коренастый крепкий старик лет семидесяти с красным лицом и шевелюрой совершенно белых волос на которых стояла ярко-красная шапка необычной формы, напоминающий треугольник с двумя прорезами по сторонам. Старик вытащил вслед за собой огромную, явно тяжелую лопату, взвалил ее на плечо и захлопнул дверь гаража. Он для верности еще раз попробовал замок, подергал ручку двери и, убедившись, что она была намертво закрыта, с лопатой на плече двинулся прочь от дома.

«Какой приятный пожилой человек. - Подумала Пати – Наверняка уже давно на пенсии, а все еще работает, причем даже зимой.» Она улыбнулась своему новому соседу и он как буд-то почувствовал ее взгляд: на секунду остановился, опустил голову, проговорил нечто себе под нос и, сменив свой маршрут, двинулся к Пати.

- Здрасте-будьте! – Отсалютовал старик свободной рукой. – Вы, значитя, тут-а новый будте! А? Так что-ли?

Его сильный акцент не оставлял сомнений в том, что он был не носителем английского языка и вероятнее всего выучил его уже в зрелом возрасте.

- Да. Меня зовут Пати. – Пати снова улыбалась счестливой мышиной улыбкой. – А вас как зовут?

- Меня? О-хо-хо! Меня Иштван зовут. Совсем это имя говорить тут никто не может. Вот попробуй! Иштван.

- Ише-ван. – Робко ответила Пати, и поторопилась сметить тему. – Очень хорошенькая у вас шапочка. – Пати кивнула на интересный головной убор.

- Это? – Иштван снял «шапку» и сунул ее прямо под нос Пати. - Это? Это-ж не шапка! Это-ж на чайник надевают. Моя жена купила на чайник одевать. А я говорю, это-ж, говорю, добра перевод. Чайник – он-же... На что ему шапка? Да он и не заработал себе на шапку. Чайник-то. Хе-хе. Она, жена, что-то мне про чай объясняла, но я и не слушал. Я-ж крестъянин. Я-ж знаю, что чайникам шапки не нужны. И все. И баста. И нечего тут объяснять.

Пат, с вытянутым от изумления лицом попыталась улыбнуться своему новому соседу и ей с трудом это удалось. За все годы ее скромной, как у всех жизни, ей и в голову не пришло бы использовать чайную грелку в качестве шапки. «Ну и что. – Подумала она. – В конце концов мы все очень разные, непохожие, но хорошие люди. Каждый хорош по-своему и было бы глупо держать с человеком дистанцию только потому, что он совсем другой». Вслух-же, чтобы сменить тему, она сказала:

- А вы откуда? У вас очень интересный акцент.

- Я-то? Из Венгрии. Комунисты революцию сложили... Так нам в пятьдесят шестом бежать надо было. Я-то вот сюда прибежал. Канада пригласила. Я тут фермером был, а потом состарился. Вот тут дом купил... А вы-то кто будете?

- Меня зовут Пат. Я работаю в in nursery (в оранжерее). Выращиваю...

- Так ты медсестра? (nurse)

- Да нет. Я работаю в ...

- Во как мне повезло. А то эти доктора ничего не понимают. Так ты, значит, в медицине работаешь?

- Да нет я ...

- Ух, как мне с соседкой повзло! А то я-ж фермер. Я чего угодно залечить сумею – хоть дом, хоть телегу, а себя – не могу. Вот слушай! – Старик поспешно положил лопату на землю и начал жестикулировать свободными теперь руками. – У меня вот здесь, - он быстро потер из стороны в сторону самую нижнюю часть живота, - вот тут боли-и-и-т! Не все время конечно. Когда писаю только – болит.

Пат молчала. Глаза ее округлились, а очки сползли на кончик носа. Никто никогда прежде не делился с ней при первой встречи подробностями мочеиспускания. Она почти не верила своим ушам.

- Когда какаю, или там ... просто – хожу – не болит! Вот. Ну пошел я к доктору. Он говорит – это камни, говорит. В почках, говорит, камни и лекарство мне прописал. Я уже который день их принимаю – а толку – чуть. Болит, когда писаю. Ж-ж-ет! Прямо мочи моей нету! Что мне делать, а?

Пат, сделав над собой усилие, старательно улыбнулась.

- Видите-ли, я – не специалист, конечно, но некоторые люди, которые не довольны врачами, ходят к натуропатам. Они натуральные, растительные лекарства прописывают. Например травяной чай какой-нибудь. Говорят – помогает.

- Ну! Травяной чай, значит! Это дело-то хорошее. Чай травяной! А какую траву-то?

- Да, разную, наверное. Зависит от того, какой диагноз. Ведь есть очень много разных лечебных растений. Ромашка, мята, валерьянка... Даже лемон применяется в натуральных рецептах. Зависит от того, какой диагноз.

- Ну, диагноз, значит.

Сосед глубоко задумался, почесал щетинистый подбородок, поднял свою лопату и снова взвалил ее на плечо. Он явно думал о чем-то своем и не собирался дольше поддерживать разговора.

- Ну... Значить, пора мне. Надо идти. Спасибо за медицинский совет.

- До свидания. – Улыбнулась Пат, на этот раз своей обычной маленькой улыбочкой приятной тети мышки.

Сосед ушел куда-то в дождь, таща на плече свою лопату, а Пати вытащила из кармана одинокий новый ключик из желтого металла, и, все еще улыбаясь счастливой улыбкой, вошла в свой собственный, такой долгожданный домик. Она закрыла за собой дверь и осталась одна. Как ей было хорошо!

Прошло несколько дней. Однажды вечером, когда Пати, вернувшись домой с работы, стояла в гостинной и раздумывала, как получше расставить в доме ее самые любимые растения, в дверь постучали.

- Кто там? – Нерешительно спросила Пати.

- Я, я – это... Сосед. Иштван. – Раздалось за дверью.

Пати открыла дверь. Сосед, весь взволнованный и мокрый от дождя, стоял на пороге.

- У меня ... Это... Новость хорошая. Пошли. Я тебе покажу что-то.

Пати колебалась. Она устала – на работе пришлось организовывать только что привезенный товар для весенней распродажи, да к тому же погода была... Добрый хозяин собаку не выгонит: холодно – около нуля градусов, пронизывающий ветер и моросящий то-ли снег, то-ли дождь. «Придется пойти, - решила она в концш концов, - все-таки сосед... Да к тому же пожилой человек. Да и потом он все же со мной поделиться чем-то пришел... Ах, как это, если вдуматься, трогательно!»

- Да-да. Конечно. Только накину пальто... – Улыбнулась Пати, и, торопливо одевшись, отправилась в след за соседом.

Иштван шел быстро, делая широкие шаги по промокшей насквозь темно зеленой траве, так что Пати едва успевала за ним. Одеть сапоги или резиновые галоши она в спешке забыла и теперь ноги ее, обутые домашние тапки, были совершенно мокрые и гаденько хлюпали каждый раз, когда она наступала на газон. К счастью дом Иштвана был совсем рядом и через пару минут Пати уже стояла за его спиной и терпеливо ждала, пока он откупорит все замки, на которые была закрыта дверь в гараж. Наконец звяканье ключей прекратилось и дверь открылась. В гараже было совершенно темно и пахло сыростью, старыми газетами и мокрым картоном. Иштван вошел первым, исчез в черноте гаража, наткнулся на что-то и ругнувшись на непонятном языке, включил свет – одинокую, но яркую лампочку, свисавшую с потолка на грязно-белом проводке. Все пространство гаража было завалено стопками старых газет и рекламных приложений, досками, мешками со старыми целофановыми пакетами, какими-то рельсами и кучами всякого, с точки зрения любого человека, мусора, с трудом поддающегося описанию и систематизации. Пати, все еще растеряно улыбаясь, уставилась в пол перед своими ногами, не зная, что сказать. Обычно-дежурное: «Ах, какой у вас миленький гаражик!» - в данной ситуации совсем не подходило.

- Я-ж, эта... Все своими руками заработал. Я-то знаю, все в хозяйстве пригодиться может! Я не какой-нибудь там... Вещами бросаться. Вот – Иштван обвел рукой обступившее его со всех сторон «добро» - на все случаи жизни. Все когда-нибудь пригодиться. Ну да ладно, я не за этим... Я тут вот...

С этими словами Иштван извлек из недр бокового кармана очки с большими расцарапаными стеклами, надел их и посмотрел на Пати, как бы проверяя что резкость была оптимальной и видел он хорошо. Теперь, с его пухлым лицом, крошечными поросячьими глазками и плотно поджатыми, тонкими упрямыми губами, он больше походил на мелкого провинциального банкира или ростовщика, чем на крестьянина. Оглядевшись вокруг, Иштван расчистил рукой небольшое место на небольшом деревяном ящике возле себя и бережно выложил на него совсем небольшой – размером с орех, сверток.

- Вот. – И он пригласил Пати рукой присоединиться к нему и взглянуть на содержимое кулька.

Пати подошл поближе, поправила очки и, нагнувшись стала внимательно следить за тем, как Иштван слой за слоем, рзаворачивал бымажки окутывавшие таинственный предмет. Наконец эта длительная процедура закончилась и у Иштвана на ладони оказался совсем малюсенький камешек – размером не больше четверти горошены, коричневатый и ребристый.

- Вот. - Проговорил Иштван и нитки торжества заиграли в его голосе. – Вот он! Смотри!

Пати посмотрела, но решительно ничего особенного не увидела в этом малюсеньком камушке.

- Возьми, потрогай! – Приказал Иштван, дружески улыбнулся и переложил странный предмет в Патины руки. – Даже не пахнет. Попробуй, понюхай!

Пати потерла маленький комочек между пальцами и убедившись, что кроме шершавости других отличительных оризнаков он не носил, поднесла его поближе к носу и понюхала. Действительно – никакого запаха.

- А! Каково! Все тебе благодаря! – Радовался Иштван. – Помнишь, ты мне давеча про травы сказала? Я уже месяц аптечные лекарства пью – толку никакого. Одну чашку травы выпил – и нате-здрасте!

- Простите, я что-то не понимаю... А что это такое? – Растеряно улыбнулась Пати и вернула сокровище ее законному владельцу.

- Чего-ж тут не понять? Это вот... – Он потряс в воздухе кулаком, сжимавшим странный предмет. – Вот ты видишь: шершавый и не пахнет – сама видела! А знаешь что это? А? Это ж камень из моих почек вчера вышел. Вчерась, после травы писать пошел – он бряк в унитаз... Я конечно подобрал и вот тебе показать решил. Я ж знал тебе интересно будет.

Пати почувствовала, как к горлу подступила тошнота. В животе мутило и ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы сдержать сильный позыв к рвоте.

- Очень... Очень интересно... – Отозвалась Пати, уже совершенно не зная куда смотреть и как себя вести.

- Это дело отметить надo. Я ж все-таки не какой-нибудь там... Я ж благодарность не забываю. Ты мне про трвяной чай сказала... Пошли.

Пати, конечно, очень не хотелось никуда идти, да к тому-же и выпивоха из нее вышел бы, прямо скажем, никакой. Спиртного она почти никогда не пила. Может всего лишь пару раз в год, на какой-нибудь праздник вместе со своими сотрудниками. Отказать Иштвану, однако, было тоже совершенно невозможно. «Он все-же от чистого сердца приглашает. – Подумала Пати. – Хочет отблагодарить. Благодарить меня, конечно, совершенно не за что - это наверняка прописанное ему лекарство помогло, но как объяснить ему? Неудобно все-же отказать человеку. Самое ужасное – это не давать человеку возможности выразить благодарность...» Тяжело вздохнув, Пати мужественно улыбнулась и двинулась за соседом, который уже исчез где-то за за стопками старых ящиков от джина и японских мандаринов. Иштван проложил тонкий, извилистый лабиринт между пирамидами и нагромождениями из всевозможных помойных экземпляров: кусков старого грязно-розового коврового покрытия, частями от старых пылесосов, погнутыми металлическими птоволоками бесплатных вешалок из химчистки и бесконечных коробок, коробочек и ящиков. Чем дальше они удалялись от лампочки, тем темнее становился лабиринт и тем больше походил он на кротовый лаз. Иштван включил фонарик и светил перед собой. Пати молча семенила за ним. Наконец они уперлись в громадный кусок фанеры, который как все в этом старнном пространстве оказался не тем, на что походил, не куском фанеры, а дверью в первый этаж дома. Иштван повозился немного возле него, отковырнул нечто в самом его углу и наконец пригласил Пати в свой дом.

- Дам вперед! – Иштван с преувеличенной галантностью чуть поклонился, шаркнуь ножкой и показал Пати рукой на дверь.

Та часть дома, которую Иштван облюбовал для сегодняшнего праздника, была комнатой-прачечной. Стены здесь когда-то давно были выкрашены белой краской. Они уже давно потеряли свою свежесть и сейчас на Пати со всех сторон виновато глядели серо-желтые подтеки, пятна и залысины. Мебели здесь никакой не было. Вообще единственными предметами обстановки были железные полки, протянутые вдоль стен и заваленные всевозможной дрянью, две стиральных и две сушильных машины.

- Вот. Пришли мы! – Иштван снял с головы кепку, взял за козырек и с силой тряхнул ею пару раз, пытаясь избавиться от избытка влаги, который уже пустил темные круги вокруг верхней его части. Он снова нахлобучил шапку, быстро сунул руку в один из ящиков на полке и вытащил от туда два потертых, одноразовых, пластиковых стаканчика с мужеством переносивших свое по крайней мере тридцать пятое использование. – Вот. Один - тебе, один – мне.

Пати молчала. Она робко взяла один из стаканов и покрутив его в руке, поставила на стральную машину.

- Вот. Вот... Сейчас... - Суетился Иштван, отматывая длинные куски прозрачного пластика с огромной синей пластмассовой бочкои, которая притаилась за сушилкой. – Вот сейчас...

Еще через секунду Иштван зачерпнул стаканами прямо из бочки, сначала Патиным, а потом своим и в воздухе запахло чем-то очень кислым и дрожжевым. Коричневатое зелье наполнило прозрачные стаканчики до краев.

- Вот оно. Собственное мое! Сам вино это делал! Ну, давай! По первой – за знакомство и за всех людей, которые про натуральную медицину! Давай!

Иштван быстро опрокинул стакан, громко выдохнул и утерся рукавом. Дольше медлить было не удобно и Пати сделала хороший глоток из своего стакана.

- Давай, давай, - подбодрил Иштван, - ты ж это... Мы только начали! Давай! Это ж настоящее домашнее. Давай.

Пати сделав еще одно усилие над собой опрокинула стакан. Во рту у нее было теперь очень кисло, горло горело, лицо разгорячилось а в висках пульсировали робость и страх.

- Спасибо. – Наконец выдавила из себя Пати. - Мне пора, пожалуй. Спасибо за гостеприимство...

- Это после одной-то? Пора уже? Ну хоть одну еще! Ну за здоровье, значить... Давай!

Снова наполнились пластиковые стакaны. И снова бодрящее: «Ну, давай!» Раздалось где-то совсем рядом с Пати.

- Я ж вино-то сам сделал! О! – Хвастал Иштван внимательно следя за тем, чтобы и этот стакан был опустошен маленькой Пати до дна. – Я ж знаешь, даже эту бочку бесплатно достал! Народ тут... Всем бросается! Экономить не умеют! А я подобрал и вино в ней заквасил. Знаешь откуда подобрал? Да из этого... Из центра, который всякую химию для гостиниц и ресторанов продает. Они эту замечательную бочку прямо так и выкинули! Говорят там химия сильная была и что-то пористое! А я думаю: чего пористое-то? Чего – химия? Мы сами химия. А? Разве человек не химия? Химия! Они говорят – яд, мол в нех перевозили... Знаю я... Знаю какой яд! Просто не хотят, чтобы честный, простой человек на халявку чем-нибудь разжился... Знаю я их!

Иштван говорил еще что-то о том, как он собирал для вина все подгнившие фрукты у соседей и о том, как уминал их, как сахарил, и как теперь может наслаждаться плодами своего труда, но Пати уже ничего не слышала. Последняя деталь сегодняшнего винопития, или, говоря иначе, история синей бочки переполнила чашу терпения и выдержки этого маленького робкого и кроткого существа. Тошнота, так мужественно сдержанная во время демонстрации почечного камня, вернулась и уже не собиралась отступать.

- Мне пора! – Успела шепнуть Пати и не разбирая дороги ринулась к выходу.

Она не помнила как бежала и точно не знала, как ей удалось найти выход из лабиринта, но через минуту или две она уже была на улице. Пати успела добежать до ближайшего вечно зеленого куста, прямо напротив входа в гараж и остановилась. Ее тошнило. Голова кружилась, а тело спазматически выталковало из себя угощения гостеприимного, хозяйственного соседа.

На следующий день, придя с работы, Пати первым делом села за «Желтые Страницы» и обзвонила все строительные фирмы города.

- Мне хотелось бы поставить забор. – Говорила она в трубку и улыбалась своей маленькой доброй мышиной улыбочкой. – Да, пожалуйста. Чем скорее тем лучше. Что? А можно самый высокий, какой только есть? Можно? Спасибо. Что? Через пять дней? А завтра никак нельзя? Пожалуйста! Попробуете? Спасибо. Я буду ждать вашего звонка.

Иштван оказался хорошим соседом и когда забор был закончен, он предложил Пати заплатить половину стоимости материалов и труда. Он без промедлений принес ей чек на нужную сумму и вручил лично в руки.

«Labor offence» - Было выцарапано на чеке корявым почерком.

«Какой это милый человек, - Подумала Пати, но как хорошо иметь этот высокий, самый высокий забор с ним!»

Катя Шокальская

Виктория

10.07.06